В то утро в почтовом ящике ничего не оказалось. И неудивительно: уже
три недели я не получал писем - с тех пор, как снял комнату на втором
этаже близ Оксфордстрит. Закрыв входные двери приемной, я прошел мимо
стола и стула секретаря, которого завел бы при условии процветания
сыскного агентства "Кэвел", и толкнул дверь с надписью "Кабинет".
За дверью находилась контора главы частного сыскного агентства Пьера
Кэвела и всего штата сотрудников - в моем единственном лице. Комната была
побольше приемной, это я знал точно, ибо измерил ее, хотя только весьма
опытный землемер мог бы, прикинув на глаз, сказать то же.
Я не привередлив, но должен сознаться, что комната эта не из лучших.
Бесцветные стены в серых потеках, грязно-белого цвета пол и темный потолок
- результат лондонского тумана и заброшенности помещения. В одной из стен
имелось узкое высокое окно, выходящее в мрачный колодец двора, кое-как
протертое изнутри и прикрытое рекламным календарем. На линолеуме пола -
видавший виды квадратный письменный стол, вертящийся стул и кресло для
клиента; обшарпанный коврик, чтобы клиент не простудил ноги, вешалка и
пара зеленых металлических пустых шкафов. Больше ничего. Для иных вещей в
комнате просто не оставалось места. Я собирался сесть, когда раздался
мягкий звук колокольчика, дернувшегося два раза, и скрип дверных петель.
"ПОЗВОНИТЕ И ВХОДИТЕ" - гласила табличка коридорной двери. Кто-то так и