1

Это был один из смешанных кварталов на Сентрал Авеню, за которым
начинались кварталы уже сплошь негритянские. Я только что вышел из
небольшой, на три кресла, парикмахерской, где по предположению шефа моего
агентства мог работать Дмитриос Алеидис.
Дело для меня было плевое, так себе. Не дело, а дельце. Жена этого типа
заявила, что не пожалеет денег, лишь бы вернуть его домой. Сумму, правда,
назвала скромную. Я же так и не нашел парикмахера Алеидиса, и миссис
Алеидис так мне ничего и не заплатила.
Был теплый день конца марта, и я стоял возле парикмахерской, глядя
вверх на выпуклые неоновые буквы - "Флорианс". Так назывался магазин с
баром на втором этаже. На расстоянии футов десяти от меня стоял какой-то
человек и тоже глазел на эту вывеску. Потом, переведя взгляд на пыльные
окна, он не шевелился и на них взирал некоторое время с какой-то
восторженностью, словно эмигрант-рабочий, впервые увидевший статую
Свободы.
Человек был огромных размеров, но не более шести футов и пяти дюймов
ростом и, пожалуй, не шире, чем пивная бочка. Руки его свободно висели по
бокам в толстых пальцах дымилась забытая сигарета.
Проходившие мимо негры бросали на него быстрые, любопытные взгляды. Он
стоил этого. На нем были серые фланелевые широченные брюки, грубая
спортивная куртка серого цвета с мячами для гольфа вместо пуговиц,