В палате было почти светло из-за горевшего за окном
фонаря. Свет был какой-то синий и неживой, и если бы не луна,
которую можно было увидеть, сильно наклонясь с кровати вправо,
было бы совсем жутко. Лунный свет разбавлял мертвенное сияние,
конусом падавшее с высокого шеста, делал его таинственнее и
мягче. Но когда я свешивался вправо, две железных ножки на
секунду повисали в воздухе и в следующий момент громко
ударялись в пол, и звук выходил мрачный, странным образом
дополняющий синюю полосу света между двумя короткими рядами
кроватей.
-- Кончай там, -- сказал Костыль и показал мне синеватый
кулак, -- не слышно.