Сайт создан как бесплатное некоммерческое, доступное всем собрание материалов. Материалы можно СКАЧАТЬ БЕСПЛАТНО и БЕЗ ОБЯЗАТЕЛЬНОЙ РЕГИСТРАЦИИ. Здесь представлены редкие и просто интересные книги, иллюстрации. Доступ в библиотеку открыт для всех, единственное условие — некоммерческое использование предоставленной информации!
Лоуренс УОТТ-ЭВАНС и Эстер ФРИСНЕР. КОРОНА НА ТРОИХ
Глава 1
- ТРИ-И-И?!
Крик, раздавшийся из северной башни Дворца Божественно Тихих Раздумий, был настолько громким и пронзительным, что расколотил семь витражных окон в банкетном зале. Шесть из них относились к немногим сохранившимся работам великого мастера Орацио и датировались четырнадцатым веком. Последнее - дешевую подделку - вставили во времена правления Корулимуса-Разложенца, тысячу лет назад.
Когда стеклянные осколки забарабанили по столу, король Гудж, правитель Гидрангии, оторвался от своего кубка, глянул поверх него на внезапно хлынувший в залу дневной свет и прорычал:
- Во имя пяти способов потрошения быка, что это?
Дрожащий у локтя своего свирепого повелителя, лорд Полемониум залепетал:
- Я умозаключаю, умозаключаю. Ваше Всемогущее и Бесподобное Величество, что это полная энтузиазма и сопутствующая жизненным процессам экзальтация Ее Наиприятнейшего Высочества Королевы Артемизии, вашего зрелого в супружестве соподвижника, свидетельствующая о переходящем дискомфорте отделения части, преамбулы подступающей радости воспроизведения вашего высочайше ожидаемого отпрыска.
Ну и вонища! Валдеру казалось, что еще немного - и голова его лопнет от невыносимого смрада. Сквозь заросли высокой травы поблескивала жирная маслянистая вода. Прибрежное соленое болото. Разведчик неуверенно шагнул вперед и по щиколотку провалился в бурую жижу. К горлу стремительно подкатила тошнота. Что за черт! Валдер тихонько выругался, но тут же улыбнулся своему глупому раздражению. Проклятые северяне можно сказать, уже дышат ему в затылок. Подумаешь, какое-то тухлое болото!
Подавив отвращение, он устало потащился дальше, стараясь дышать только через нос.
Слева лежало море, справа - бескрайняя лесная чащоба, в которой рыскали вражеские патрули и дозоры. Позади, и кстати недалеко, - северяне, преследующие его уже четыре дня. Впереди же - только зеленая зловонная трясина.
Стеррен из Этшара - уличный игрок в кости волею случая оказался в маленьком королевстве на южном краю Мира и попал в водоворот самых невероятных событий. Жизнь превратилась в азартную игру, когда судьба свела Стеррена с таинственным Вондом Ворлоком - человеком в черном.
“Страшно неприятная штука эти приключения! Вечно из-за них опаздываешь к ужину”.
“Хоббит” Дж.Р.Р.Толкиен
Часть первая
ВОЕНАЧАЛЬНИК
Глава 1
Игральные кости ударились о бортик доски, заскользили и замерли. Семнадцать. Ошибки быть не могло.
Пузатый фермер в засаленной серой блузе несколько секунд тупо смотрел на костяшки, затем вздернул голову и подозрительно уставился на своего партнера.
- Не нравится мне это, парень. По-моему, ты мухлюешь. - Едва он открыл рот, тесная ниша в зале таверны, где игроки сидели на корточках, наполнилась густым запахом винного перегара.
Девочка заерзала на стуле, но старуха, одарив ее коротким, злым взглядом, вновь сосредоточила внимание на посетителе.
- Так чего ты ко мне пришел, мальчик?
Мальчик замялся.
- Я... я Келдер из Шулары.
- Знаю, - кивнула старуха.
И естественно, солгала, ничего-то она не знала. Более того, подумала, что имя скорее всего вымышленное. Глупо верить всему, что тебе говорят. Келдер из Шулары наверняка выдумка. К тому же не очень оригинальная. Но тут же, чтобы не затягивать паузу, старая лиса добавила загадочным тоном:
- Я знаю все, что надобно знать.
Фраза произвела на гостя должное впечатление. А девочка, что сидела на стуле за его спиной, закатила глаза и прошептала что-то вроде: “Да перестань, бабушка”. Но этот шепот предназначался только для ее собственных ушей.
Жрец держал путь на Зелдау. Он шел уверенной поступью, энергично размахивая руками и оставляя за собой запах пота, смешанный с ароматом сандалового дерева. Его отстраненный взгляд был устремлен вперед, к некой потаенной цели.
Этот человек обгонял редких путников, вовсе не замечая их, так же как серо-коричневую кайму пыли на полах своего белого балахона.
А люди глядели ему вслед недоумевая: какая печаль вынудила одинокого жреца покинуть святилище и пуститься в странствие - тем более во время летних триад? Ведь жреческое одеяние слишком тяжелое и душное. Не зря ежегодные поминальные ритуалы, да и прочие обряды обычно совершаются в более прохладную погоду.
Строго говоря, маленький домик возле самого болота, в котором Роггит прожил всю жизнь, находился за пределами деревушки Тельвен. Однако, расположенный прямо за холмом, что рядом с Тельвеном, он все же стоял достаточно близко, чтобы Роггита считали тельвенцем, поэтому никто не удивился, когда его ученик, Тобас, пригласил деревенских прийти на похороны своего учителя.
Да и если не обращать внимания на такую важную деталь, как границы деревни, было бы просто глупо сердить чародея или его ученика. Даже такого недалекого, каким все считали Тобаса, проучившегося всего пару лет, да к тому же у человека, впавшего в детство и так давно балансировавшего на грани полного маразма, что другим его уже никто и не помнил.
Учитывая все эти немаловажные факторы, а также нездоровое любопытство к такого рода событию, как кремация самого старого и эксцентричного в округе человека, было неудивительно, что на церемонию собралась внушительная толпа - добрая половина жителей деревни почтила похороны своим присутствием. Глядя, как все молча начали расходиться, едва погас погребальный костер, Тобас с горечью понял, что сочувствия от этих людей ему ждать нечего.
После смерти отца к нему стали относиться как к злополучному, недостойному дружбы существу.
Проводив взглядом тельвенцев, уходивших парами, тройками и целыми семействами, он повернулся и угрюмо побрел домой. Попытавшись разобраться в своих чувствах, Тобас со стыдом вынужден был признать, что его самого смерть Роггита волнует гораздо меньше, чем неопределенность собственного положения.
А положение его действительно было весьма шатким. Поскольку у Роггита не осталось ни детей, ни родственников, ни даже бывших учеников, то немногое, чем владел чародей, досталось Тобасу.
Наследство было весьма небольшое - клочок земли, слишком болотистой, чтобы ее обрабатывать, и домик со всем содержимым. И все.
Яркий дневной свет, проходя сквозь мозаику оконных витражей, ложился на меховые ковры полосками красного, зеленого и синего цвета. Дети немедленно придумали какую-то замысловатую игру; кажется, в ней использовалось медленное перемещение полосок окрашенного света. Стоя в дверях кухни, Сэм Тернер некоторое время наблюдал за ними, но так и не разобрался, в чем суть.
Он понял одно: когда та или иная цветная полоска перемещалась к очередному коврику, малыши начинали торжествующе вопить и носиться по комнате.
Замечательная игра, с улыбкой подумал он.
На Древней Земле или на Марсе Солнце двигалось слишком медленно, и подобная игра была бы там невозможна. Но здесь, на Десте, в середине зимы, полоски перемещаются прямо на глазах, и Тернера не переставала удивлять изобретательность малышей, приспособивших это явление для своей игры.
Лежа на антигравитационной кушетке, он лениво размышлял о том, может ли считать себя официально комиссованным и остался ли в живых кто-нибудь, кто бы обладал реальной властью комиссовать его.
Вот только выяснить это у него не было никакой возможности.
Он находился в плену полного молчания уже долгое время - с тех пор, как удара Д-серии разбили Объединенные Вооруженные силы Древней Земли, возможно, разрушив при этом и земную цивилизацию - с его базы на Марсе не поступало никаких сигналов. Не оставалось сомнений в том, что начальников его нет на свете, - если б они и уцелели после войны, то давно уже поумирали от старости. Четырнадцать лет субъективного времени, которые он провел в космосе, равнялись примерно трем столетиям времени внешнего, и он сильно сомневался, что после войны у кого-то могло хватить сил или смелости пытаться повторить регенерацию.
В действительности ни на Древней Земле, ни на Марсе давно уже никого не осталось в живых. И если даже не верить сводкам вражеской пропаганды, появлявшимся на экранах его корабля все эти годы, на разные голоса крича о великой победе, к нему стекалось достаточно обычных межкорабельных слухов, чтобы понять, что его сторона решительно проиграла.
Назначение учителем в сельскую школу оскорбляло Всеволода Антоновича Авдотьева. Преподаватели института называли его способным историком. Дипломную работу Авдотьева по космологии протоцивилизаций древней Месопотамии с удивлением похвалил один именитый академик, заседавший в комиссии. Счастливый Сева не сомневался, что за все студенческие заслуги его непременно оставят при кафедре. Потому так самоуверенно, формальности ради, черкнул легкомысленную закорючку в списках на распределение, не глядя, что за населенный пункт против его фамилии обозначен. Он лишь с нетерпением ждал того часа, когда начнет прояснять и уничтожать белые пятна на картах любимой им древнейшей истории. Но свершилось не по задуманному, а по подписанному.
- Все страдания человеческие происходят от неверных представлений! - воскликнул Александр Николаевич Елизаров, а попросту Шурик, потому что аспирант кафедры рациональных исчислений был очень молод, худ, голубоглаз. Стрелки смоляных усов лишь оттеняли детскую свежесть его смуглого лица и казались на нем чем-то чужеродным. Впрочем, роста Александр Николаевич был завидного, и теперь, стоя в раздумье у окна, чуть не упирался лбом в верхнюю перекладину рамы. - Каких представлений, Шура? - оторвался от затрепанной рукописи Матвей Простухин, тучный и лохматый, как сенбернар. В университете все считали его туповатым, безобидным малым и непролазным неудачником. Он уже несколько лет безуспешно корпел над диссертацией, зарплаты ради работал лаборантом на факультете биологического конструирования и жил в общежитии аспирантов, деля комнату с Шуриком Елизаровым. Обоим осенью предстояла защита, и поэтому они в разгар лета торчали в опустевшем общежитии.
От злости двоилось в глазах. Он нарочно пошел домой пештсом, Чтобы остыть и успокоиться, но это не удавалось. Дрожал каждый нерв. Как опостылевшая, заезженная пластинка, которую без конца крутит сосед за стеной, в бессчетный раз повторялся в памяти Кудашова разговор с Дробининым. Руководитель в открытую потешался, и противоречить его издевательским доводам было бесполезно и бессмысленно, но Кудашов унизился до спора и теперь страдал. Два года отсидел он за чертежами, чтобы однажды с победным видом явиться в кабинет Дробинина, придержать того, вечно куда-то убегающего, за рукав и развернуть чертеж. Дробинин быстрым, смекалистым взглядом скользнул по листу. Конечно, он сразу догадался, какую штуку выдумал Кудашов. Но криков восторга не раздалось. Лицо руководителя вмиг сделалось скучным, даже досадливым. Чуть помедлив, он утомленно спросил: - Что это?
...Сто пятьдесят лет прошло с того дня, когда внезапное превращение звезды Антарес в сверхновую отрезало несколько колонизированных землянами систем от остального человечества.
...Полтора столетия молчания. А потом — появление на маленькой заштатной планете Альта боевого корабля земного флота. Искалеченного в бою звездолета, на борту которого нет никого живого.
...Значит, земляне с кем-то воюют?
Капитану Дрейку и его боевой экспедиции предстоит прорваться сквозь образовавшуюся на месте Антареса радиационную туманность и ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ добраться до Земли. Добраться, чтобы предложить свою военную помощь в борьбе с разумными инопланетянами, признающими лишь одно право — ПРАВО СИЛЬНОГО...
- С тех пор, как меня угораздило побывать в этой грешной Черхавле, мне ежедневно снится какая-то дичь! - Сердито сказал я Джуффину. - Сглазили они меня, что ли? А, собственно, почему бы и нет: ребята смертельно обиделись узнав, что я не хочу всю жизнь валяться на их зачарованных перинах, и сглазили!
8. МАГАХОНСКИЕ ЛИСЫ - Поздравляю, Макс! У вас с Мелифаро праздник, один на двоих! - Сэр Джуффин Халли просто лучился от ехидства. - Что, Тайным сыщикам наконец официально разрешили иметь гарем? Вышел специальный Королевский Указ? - Равнодушно спросил я. Признаться, я был немного не в духе, так, ни с того, ни с сего, со мной это бывает... - Хуже, парень! Гораздо хуже! Наш великолепный Бубута, кажется, выздоравливает. - Вот и славно! - Хмыкнул я. - Рано или поздно это все равно должно было случиться. Пусть его подчиненные скорбят. А я даже соскучился... Он так мило меня боится! К тому же, за время его отсутствия городская полиция стала, на мой вкус, чересчур приличной организацией. - Правда? Тем более, ты будешь рад... Дело в том, что Бубута до сих пор задыхается под грузом благодарности, все забыть не может, как вы с Мелифаро уберегли его драгоценную тушу от превращения в паштет... В общем, он прислал вам официальное приглашение. Завтра на закате вы вступите в святая святых Соединенного королевства: в резиденцию генерала Бубуты Боха. Ты счастлив?
Первая волна сбивает тебя с ног, И ты катишься, катишься, катишься, Но не захлебываешься - Даже если стараешься захлебнуться... Вторая волна подстерегает тебя, Когда пытаешься подняться на четвереньки, И во рту становится солоно, Но ты еще жив - даже если уже готов умереть... Третья волна накрывает тебя с головой, И ты думаешь: это и есть конец, Потому что это на самом деле - конец... А четвертая волна уносит тебя в открытое море, И ты вспоминаешь, что всегда был рыбой. (Записка, случайно обнаруженная автором на салфетке, испачканной белым соусом и черным кофе, в кафе "Rotten Elefant", где-то в старом центре города Эрфурта, в мае девяносто... - черт, я уже сам не знаю какого! - года.)
ПРЕДИСЛОВИЕ Боюсь, я вынужден объясниться... Во-первых, меня действительно зовут Макс. Во всяком случае, я всегда предпочитал именно эту производную от своего имени. Во-вторых, я родом откуда-то из этих мест. Я прожил здесь около тридцати лет, пока не попал в Ехо. В третьих, вы не найдете город Ехо ни на одной карте. Потому как Ехо находится не на этой планете... точнее, не в этом мире. Второе определение мне нравится куда больше, поскольку выражение: "не на этой планете" вызывает навязчивые ассоциации с полетами на космических кораблях, чего со мной, к счастью, никогда не происходило. Подробный отчет о моем более чем странном путешествии в Ехо вы найдете в одной из историй, за которые приметесь после того, как покончите с предисловием. Кажется, она называется "Чужой" или "Чужак" - с тех пор прошло так много времени, что я могу ошибаться...
У сэра Джуффина Халли, безупречного практически во всех отношениях джентльмена, имеется одна-единственная скверная привычка, каковой, впрочем, совершенно достаточно, чтобы свести в могилу человека, вынужденного ежедневно иметь с ним дело: шеф просто обожает будить хороших людей в самое неподходящее время. Грешные Магистры, иногда я начинаю почти искренне сожалеть о том, что мы с ним не проживаем где-нибудь на территории моей "исторической родины", в не слишком уютном, но зато простом и понятном мире, где деспотический начальник, возжелавший силой извлечь своего заместителя из сладкой тьмы сновидений, вынужден использовать примитивные технические средства связи типа телефона, пейджера или, на худой конец, посыльного, которому поручается жалобно мяукать под дверью несчастной жертвы до победного конца. Телефон можно отключить и выбросить в окно, пейджер - растоптать, а потом утопить в унитазе, окна наглухо закрыть, установить бронированную входную дверь и обить ее войлоком (иногда лучше переборщить с предосторожностями). Потом следует заботливо обложить свои чуткие уши подушками, и пусть тогда хоть один гад попробует до тебя добраться!
Надо признать, что погода не совсем подходила для поездки на катере, вернее на водном амобилере, который все-таки здорово похож на обыкновенный четырехместный прогулочный катер. Особенно для первой самостоятельной поездки. Холодный речной ветер, слишком холодный для мягкой угуландской осени, так взбесил воды Хурона, что мое путешествие по лучшей из рек Соединенного Королевства больше всего напоминало поездку на гигантском кенгуру: меня не просто качало, а трясло так, что колени стукались о подбородок. Глаза слезились от ледяного ветра, слезы текли по щекам, смешиваясь с брызгами речной воды и мелкими капельками моросящего дождя. Ни один идиот в этом сумасшедшем Мире, кроме меня, ни за что не стал бы подвергать себя таким добровольным истязаниям, да еще в самом начале каким-то чудом случившегося Дня Свободы от забот... Честно говоря, я был в полном восторге!
